«Стену с собой не унесёшь». О стрит-арте, сюрпризах и уральском характере

Всевозможные арт-объекты занимают всё больше пространства в столице Урала. Глядя на них, невольно задаёшься вопросом: какой смысл в них вкладывал художник? Почему Екатеринбург считается столицей стрит-арта и как он отражает историю города? На эти и другие вопросы ответил блогер, исследователь уличного искусства Алексей Чудинов.

Иероглиф от Овсяна

Дарья Попович, «АиФ-Урал»:– Алексей, вы писали в своём блоге, что для вас стрит-арт – это приключение. С чего оно началось?

Алексей Чудинов: – Раньше я не интересовался этой темой. Всё изменилось для меня в 2018 году, после того как в столице Урала произошло важное событие – нет, не чемпионат мира по футболу! Речь идёт о фестивале стрит-арта «Карт-бланш». Он отличался от других фестивалей тем, что художникам давали полную свободу творчества. В тот год во мне загорелась какая-то искра: захотелось ходить по городу и смотреть работы участников. Решил во что бы то ни стало увидеть всё вживую, ведь уличное искусство недолговечно! Помню какой-то нескончаемый поток, в котором присутствовали и маленькие фигурки, и рисунки. Вот тогда я и решил зафиксировать всё что мог. До сих пор стрит-арт меня не отпускает.

– Что вас так привлекало?

– Бунтарский дух, проявление уральского характера. Ведь мы живём в Екатеринбурге, где испокон веков существовал свой, особенный уклад. В работах уличных художников я увидел наглядное проявление этого самого бунтарства, которое много раз проявлялось в истории региона. Захотелось погрузиться в эту тему, и вот уже сколько лет я исследую уральский стрит-арт, котрый и есть настоящее приключение!

– В чём оно заключается?

– Уличные художники, как правило, не просто создают некие работы, но и приглашают нас сыграть в их игру. Самый простой вариант этого интерактива – спрятать подарок, и кто найдёт первый, тот его и заберёт.

Иногда они придумывают целые квесты, когда арт-объекты нужно искать, потому что они не бросаются в глаза. К примеру, в сквере возле театра Урал Опера Балет на некоторых деревьях нарисованы космические пейзажи – их там около семи. Чтобы обнаружить такое, придётся внимательно рассмотривать каждое дерево.

– Какой квест для вас был самым запоминающимся?

– Летом 2022 года хотелось поехать куда-нибудь в выходной день. Знал, что известный уличный художник Овсян (Артём Овсянников) создал одну работу в заброшенном детском лагере под Среднеуральском. Я доехал туда, нашёл, сфотографировал её и заметил рядом какую-то табличку с иероглифом. Подумал: к чему она? Снял и забрал себе. Вечером списался с художником, и тот объяснил мне, что это как раз и был подарок – тому, кто первым обнаружит его работу. У меня есть иероглиф от Овсяна, и это дорогого стоит!

Девушки рискуют

– Кого ещё из уличных художников вы бы отметили?

– В Свердловской области номер один для меня – это, без сомнения, Гошан (чьё имя не раскрывается, а полное прозвище – Гошан 11811). Глядя на его работы, чувствую, что они как минимум необычные, я бы даже сказал – выдающиеся. Конечно, это моё субъективное восприятие, я не искусствовед и не могу профессионально судить об этом, однако считаю, что у этого художника есть дарование. У него своеобразный стиль и определённая, характерная для него цветовая гамма. Самые известные его работы – рисунки в виде ваз с цветами или, допустим, «Корень» – размером во всю стену девятиэтажки, на которой он изображён в Екатеринбурге.

– Чем уральский стрит-арт отличается от уличного искусства в других российских городах?

– У нас художники чувствуют себя намного свободнее, чем во многих других городах России. И наши власти, и местные жители относятся к ним лояльно. Похожая ситуация наблюдается разве что в Нижнем Новгороде. Неспроста Екатеринбург и Нижний Новгород считаются столицами стрит-арта. Полная противоположность нам в этом отношении – Москва, где рисунки на стенах неприемлемы, – за этим строго следят коммунальные службы. В Петербурге есть специальная улица, так называемая «резервация» для стрит-арта. Но это только один закуток во всём городе!

– Меняется ли уральский стрит-арт и в какую сторону?

– С каждым годом в него приходит всё больше девушек, и с ними уличное искусство становится более гуманным, человеколюбивым. Звучит всё больше призывов к тому, чтобы стать понимающими, любящими.

Когда человек рисует на улице, он так или иначе рискует. Участвуя в легальном фестивале, где всё согласовано, всё равно можно нарваться на негативную реакцию кого-то из прохожих. Выражать мысль через рисунок на открытой поверхности в городе требует от художника определённой доли пассионарности. Девушки почему-то чаще готовы к такому риску, тогда как мужчины в целом мельчают. Те же тенденции я замечаю и в театре, и в кинематографе – всё больше женщин занимаются постановками и снимают фильмы, чтобы транслировать какие-то значимые для них ценности.

В уральском стрит-арте появилась ещё одна тенденция – художники всё чаще используют барельефы, проще говоря, приклеивают к стенам различные фигурки. Как правило, их изготавливают из полимерной глины, которая зачастую даже не требует обжига. Чтобы сделать такое, не надо платить за студию, да и прикрепить изделие намного легче, чем рисовать что-то на стене. С таким может справиться даже ребёнок.

– Насколько мне известно, у вас подрастает годовалая дочка. Позволите ей сделать «стрит-арт» в квартире, например, разрисовать стену?

– Я бы этого не хотел! (Смеётся. – Ред.) Когда подрастёт, купим ей специальные доски и фломастеры для таких целей.

Причина выйти из дома

– Возникает ли у вас желание создать свой арт-объект где-нибудь на улице?

– Нет, мне намного интереснее исследовать чужие работы, сравнивать стили уличных художников, наблюдать за их развитием.

– Чем отличаются иностранные уличные художники от наших, отечественных?

– Те, кто приезжает к нам на мероприятия, прежде всего, не зависят от стереотипов, которые сложились в столице Урала. Один из наших фестивалей, по-моему, превратился в своеобразную «секту», члены которой живут в своём мире, зачастую оторванном от реальности. Конечно, нелегко поднимать острые социальные темы, но, к сожалению, наши художники стараются транслировать только один позитив, и, мне кажется, они перебарщивают с этим. Их работы, на мой взгляд, стали «стерильными», а «философия», которая в них якобы заложена, часто взята с потолка.

У гостей из дружественных стран, напротив, были очень хорошие работы. Например, Мохамед Ахмед Альмансури из Арабских Эмиратов оставил великолепные «Паттерны» недалеко от улицы Сакко и Ванцетти. Замечу, что это студийный художник, а у себя на родине он к тому же развивает направление ленд-арт. Это, другими словами, попытки встроить какую-то инсталляцию в природный ландшафт, чтобы она стала его частью. Обычно подобное делается в лесу или на берегу моря.

– Вся прелесть объектов уличного искусства в их относительной недолговечности? Или было бы лучше, если бы они стали более прочными?

– И да, и нет. Недолговечность этих работ мотивирует меня выходить из дома, чтобы открыть для себя новую локацию в городе. Получается, есть лишний повод поехать в какой-нибудь отдалённый район, например, на Уктус. Иногда отправляюсь в заброшенные промзоны. Вообще, считаю, что искусство в таких местах – это замечательное явление! К слову, у нас есть проект ZABROSHKA, и в прошлом году в Екатеринбурге как раз прошло две выставки в заброшенных домах, где была даже музыкальная часть мероприятия. Некоторые студийные художники тоже приносили туда свои работы, а затем забирали их обратно. Стрит-арт там тоже присутствовал, вот только стену с собой не унесёшь. (Смеётся. – Ред.) Как правило, на таких независимых площадках появляется много интересных работ.

При этом мои любимые арт-объекты очень даже прочные. Тот же «Ступенчатый человек» Сергея Лукашина, расположенный на Каменных палатках, достаточно устойчивый. Или ещё пример – «Индустриальный младенец», который находится на ВИЗе. В нём так много философских смыслов! Ребёнок умиротворённо плывёт над водой и не тонет, при этом он рифмуется с заводским пейзажем. Это же история становления нашего города как завода! И это только одно из возможных прочтений!

Разгадать ребус

– Уличное искусство любят далеко не все. Если красивый рисунок вызывает меньше вопросов, то непонятные надписи могут раздражать. Что с этим делать?

– Мы не всегда можем понять, где сделана невнятная мазня, а где рождается настоящее искусство. Разве все понимают творчество такого художника, как, например, Джексон Поллок? Однако и проблему некрасивых граффити можно решить. В Екатеринбурге есть множество примеров, когда рисунки или надписи во дворе согласовывались с местными жителями. Взять хотя бы закрытый двор на улице Антона Валека за книжным магазином. Там стоят разрисованные будки, и жильцы довольны, потому что влияли на творческий процесс. Думаю, можно попросить авторов граффити сделать работу красивее, эстетичнее. Возможно, те прислушаются и создадут нечто более стоящее.

Бывает, что уличные художники косвенно способствовали сохранению исторических зданий, – они привлекали внимание к этим объектам. Например, Олеся Фрич разместила в Городке чекистов небольшие маски в виде Шигирского идола. Можно поискать их, заодно изучая конструктивизм, и совместить приятное с приятным…

Ещё один пример, когда граффити привлекает внимание к истории Урала, – «Оранжевый маршрут», который нарисовал в переходе у ТЮЗа московский художник Vova NOOTK. Там история Екатеринбурга подана в стиле комиксов: в них зашифрованы люди и локации, и это нужно расшифровать. Например, в изображении ананаса угадывается одно известное здание. А сколько ребусов зашифровано в переходе Виктора Цоя! Взять хотя бы историю о том, как сооснователь группы «Чайф» Владимир Бегунов, проходя армейскую службу в МВД, разыграл друга Вячеслава Бутусова, сказав в громкоговоритель: «Товарищ Бутусов, срочно подойдите!» – а тот бросился бежать. На стене как раз изображён милиционер с громкоговорителем. Конечно, каждый сам выбирает, как относиться к тем или иным арт-объектам. Но, на мой взгляд, интересно начать их искать в городской среде и пытаться понять смыслы, которые в них зашифрованы.